Все в мире очень неопределенно, и это-то меня и успокаивает... (с) Туу-Тикки
Запомните меня человеком, который сочиняет дурацкие истории) Завтра вечером улетаю на неделю в Прагу...
про невербальное общение, ключи и летние встречи*
Лера вставала рано, как подданная императора Франца-Иосифа, потому что любила оставаться одна в то время, когда предметы заново обретали контуры и имена. Получалось не всегда, следует сказать, но этим летом, в чужом маленьком городе, в квартире у знакомых, - чаще, чем обычно. Все спали; она шла по коридору в ванную, набрать воды в чайник, обратно в комнату, снова в ванную - уже умыться. Чайник, оставшись в комнате, начинал ворчать ей вслед, недовольный тем, что его разбудили так рано. Мир, затаив дыхание, ждал солнца.
Однажды, уже в августе, за несколько дней до того, как насовсем уехать отсюда - она услышала, что кто-то стоит перед дверью и не решается позвонить. То есть, уже подняв руку к звонку, вспоминает, наверное, который час и что в такое время делают нормальные люди, опускает поднятую руку, тихо стоит несколько секунд, потом передвигает сумку или чемодан - шорох звучал отчетливее присутствия, которое скорее ощущалось каким-то шестым чувством, - садится на ступеньки и готовится ждать.
Лера подошла к двери.
Да, точно.
Положила зубную щетку, которую несла с собой, на тумбочку, нашла ключи, стала возиться с замком тихо-тихо; открыла.
Вещи снова потеряли свои имена, мир стал плоской картинкой в раме дверного проема. Человек, стоявший перед ней, возле лестницы, был бледен, носат, черноволос, длинная челка лезла в глаза, кофта - широка в плечах и вообще не к лицу. Все равно. Лера видела только лицо. И не верила своим глазам.
Потом сказала единственное слово: Франц.
Действительно, это был он.
- Я оставил здесь ключи перед отъездом, - сказал он.
- А все спят, - выпалила она, точно так же, как ребенком отвечала, что никого нет дома.
- Тогда… зайду попозже.
- Нет-нет, заходи сейчас, они будут рады увидеть тебя, проснувшись…
- Так уж будут рады?
- Во всяком случае, больше, чем если увидят тебя под дверью на лестнице… Впрочем, как хочешь.
Она жалела сейчас о том, что не способна к телепатии, и о том, что вообще появилась на свет; и немного – о том, что в коридоре пока слишком темно, чтобы видеть выражение лица, что она лишена единственного доступного вида невербального общения...
Шаг назад – отступила к стене, все еще глядя на него. Отвела взгляд, пошла в комнату, будто совсем забыв про дверь.
Франц вошел и закрыл за собой.
В коридоре было сумрачно еще и потому, что были закрыты все двери, кроме одной, в которую вошла Лера. Можно было бы пробраться на кухню и чего-нибудь съесть после полуголодных последних суток в поезде, но Франц чувствовал себя уже достаточно неуютно, чтобы больше не хозяйничать в чужой квартире и предпочесть найти место для себя и своего чемодана здесь, у входа.
В этот момент он заметил ключницу, похожую на старую аптечку. Хозяйские ключи висели под ней на гвоздике, а некоторые вовсе валялись на трюмо, так что совершенно непонятно было, зачем потребовалось мучить бедную аптечку и вешать ее на стену. В приоткрытую дверцу Франц увидел на нескольких сложенных бумажках - наверное, счетах за коммунальные услуги, - знакомый брелок.
Подумав несколько секунд, он все-таки залез в чужую ключницу и вынул свои ключи; очень покраснел, несмотря на то, что свидетелей вокруг не было. Теперь можно было спокойно уйти… и всё всем объяснять когда-нибудь после.
Вдруг из комнаты выглянула Лера. Он вздрогнул от неожиданности.
- А где ты был все это время? – спросила она. Строго и требовательно; но было ясно, что она едва-едва решилась задать этот вопрос.
- На Северном полюсе, - ответил он, невольно улыбнувшись.
- Серьезно, что ли?..
- Ну да. Исследовали какой-то грунт… То есть, все исследовали грунт, а я больше наблюдал за исследователями. Оброс, как они, бородой и усами, и чему-то даже научился полезному, но мы все равно друг другу не понравились. Больше не поеду.
Кивнула в знак того, что услышала, - медленно, обдумывая следующую реплику. Не придумала ничего.
Франц скорее угадал, чем увидел в глазах или услышал ее растерянность.
- А ты что здесь делаешь? все это время?
Можно было бы сказать, что жду тебя, - мелькнула мысль.
"…можно было бы подумать, что ждешь меня, но зачем я тебе сдался".
"…наблюдаю за жизнью провинции…"
"…равно как все эти люди, которые хорошие, конечно, но Лера…"
"…за жизнью пчел. Пишу книгу, читаю книгу, разговариваю с животными, рекой и ветром. Тьфу."
"…вдруг заинтересовалась тем, что здесь-и-сейчас?"
"А что я здесь делаю?"
И она сказала: Провожу каникулы.
Пауза.
В этот момент Лера знала только: нельзя ни в коем случае отпускать Франца. То есть, можно, конечно… Но не следует. Она страшно не любила задерживать людей, и чтобы ее задерживали, не любила тоже; но, с другой стороны, если бы он сейчас захотел, если бы собрался домой, то ушел бы без разговоров, махнул бы рукой и ушел спокойно.
- Я ужасно перед тобой виновата, - сказала она.
В рассеивающемся сумраке было легко говорить об этом.
- Звучит, как утверждение.
- Так и есть.
Она испугала его третий раз за утро.
- Ну…
- Хм.
…но если я пришел за ключами, а нашел здесь тебя…
- Черт. Я пытаюсь составить что-то такое, чтобы все сразу стало ясно.
- А именно?
- Что ты… если и виновата, то не очень, что обиды остались на Северном полюсе…
- Тебя же там не было.
- Был на Дальнем Востоке, что еще круче.
Улыбнулась.
- В конце концов, возвращаюсь – и вдруг нахожу тебя.
Она села на тумбочку и посмотрела на него снизу вверх.
- Знаешь, я здесь работаю перед учебой. Шесть дней в неделю, до шести вечера и до четырех – в субботу, а потом иду по улицам, иногда даже за город – благо, недалеко, - и жду, что в какой-то момент на улице покажешься, прости меня, - ты. В летнем, в сандалиях, в кепке, нестриженный. Так что не увидишь меня из-за челки. Вот тогда, думала, когда увижу тебя и не окликну, дам пройти мимо, - тогда буду свободна и наживу себе новое прошлое. Но ты был на Дальнем Востоке.
Она всегда смотрела в сторону, произнося долгие монологи, чтобы сосредоточиться только на построении наиболее верных синтаксически фраз, с синтаксисом у нее бывали проблемы; но время от времени отвлекалась и заглядывала слушателю в глаза – продолжать?
- А если совсем честно: мне хотелось оставить этому твоему призраку свой. Наверное, если бы мы с ним встретились, так бы и получилось. Я бы ушла, я бы осталась. Там, внутри, у сердца, - выгрызена пустота. Наверное – это часть, которая готовилась остаться. – Быстро: - Я уеду послезавтра.
- Но если бы я не уехал, и мы столкнулись?
- Прошла бы мимо, и с моей точки зрения все было бы… - Сдаваясь. - Ужасно.
- Знаешь, я нашел ключи.
- Где?
- В ключнице.
- Где-е?
Он показал.
- Ничего себе. Всегда думала, что это – аптечка.
- И что лечатся в этом доме счетами за газ и электричество?
Она не поленилась заглянуть и проверить. Тихо, коротко посмеялась над собой.
- Мне так непривычно.
- Привыкай.
- Больше не позволишь мне совершать необдуманные поступки?
- Что значит, что я не позволю свободному человеку…
- Франта!
- Так делают в сказках.
- Когда чудо-юдо превращается в принцессу и спрашивает, как и кем ему быть дальше.
- Я не хотел сказать, что ты – чудо-юдо.
- Спасибо.
- Я совсем не хочу, чтобы ты снова начинала так чудесить. Но ты же не будешь.
- Звучит, как утверждение.
- Я неплохо тебя знаю…
Еще я не могу без тебя жить, как и с тобой, но сейчас речь не об этом.
Мне снились сны о том, как я иду по летнему городу, а ты – навстречу, и я знаю две вещи: что ты пока меня не видишь и что ты ни в коем случае не должна меня увидеть, иначе я останусь в этом дне насовсем. Я прячусь и позволяю тебе идти дальше, как ты сейчас, ссутулившись, уходила от входа, в комнату.
Так что мы встречались, наверное, этим летом.
про невербальное общение, ключи и летние встречи*
Лера вставала рано, как подданная императора Франца-Иосифа, потому что любила оставаться одна в то время, когда предметы заново обретали контуры и имена. Получалось не всегда, следует сказать, но этим летом, в чужом маленьком городе, в квартире у знакомых, - чаще, чем обычно. Все спали; она шла по коридору в ванную, набрать воды в чайник, обратно в комнату, снова в ванную - уже умыться. Чайник, оставшись в комнате, начинал ворчать ей вслед, недовольный тем, что его разбудили так рано. Мир, затаив дыхание, ждал солнца.
Однажды, уже в августе, за несколько дней до того, как насовсем уехать отсюда - она услышала, что кто-то стоит перед дверью и не решается позвонить. То есть, уже подняв руку к звонку, вспоминает, наверное, который час и что в такое время делают нормальные люди, опускает поднятую руку, тихо стоит несколько секунд, потом передвигает сумку или чемодан - шорох звучал отчетливее присутствия, которое скорее ощущалось каким-то шестым чувством, - садится на ступеньки и готовится ждать.
Лера подошла к двери.
Да, точно.
Положила зубную щетку, которую несла с собой, на тумбочку, нашла ключи, стала возиться с замком тихо-тихо; открыла.
Вещи снова потеряли свои имена, мир стал плоской картинкой в раме дверного проема. Человек, стоявший перед ней, возле лестницы, был бледен, носат, черноволос, длинная челка лезла в глаза, кофта - широка в плечах и вообще не к лицу. Все равно. Лера видела только лицо. И не верила своим глазам.
Потом сказала единственное слово: Франц.
Действительно, это был он.
- Я оставил здесь ключи перед отъездом, - сказал он.
- А все спят, - выпалила она, точно так же, как ребенком отвечала, что никого нет дома.
- Тогда… зайду попозже.
- Нет-нет, заходи сейчас, они будут рады увидеть тебя, проснувшись…
- Так уж будут рады?
- Во всяком случае, больше, чем если увидят тебя под дверью на лестнице… Впрочем, как хочешь.
Она жалела сейчас о том, что не способна к телепатии, и о том, что вообще появилась на свет; и немного – о том, что в коридоре пока слишком темно, чтобы видеть выражение лица, что она лишена единственного доступного вида невербального общения...
Шаг назад – отступила к стене, все еще глядя на него. Отвела взгляд, пошла в комнату, будто совсем забыв про дверь.
Франц вошел и закрыл за собой.
В коридоре было сумрачно еще и потому, что были закрыты все двери, кроме одной, в которую вошла Лера. Можно было бы пробраться на кухню и чего-нибудь съесть после полуголодных последних суток в поезде, но Франц чувствовал себя уже достаточно неуютно, чтобы больше не хозяйничать в чужой квартире и предпочесть найти место для себя и своего чемодана здесь, у входа.
В этот момент он заметил ключницу, похожую на старую аптечку. Хозяйские ключи висели под ней на гвоздике, а некоторые вовсе валялись на трюмо, так что совершенно непонятно было, зачем потребовалось мучить бедную аптечку и вешать ее на стену. В приоткрытую дверцу Франц увидел на нескольких сложенных бумажках - наверное, счетах за коммунальные услуги, - знакомый брелок.
Подумав несколько секунд, он все-таки залез в чужую ключницу и вынул свои ключи; очень покраснел, несмотря на то, что свидетелей вокруг не было. Теперь можно было спокойно уйти… и всё всем объяснять когда-нибудь после.
Вдруг из комнаты выглянула Лера. Он вздрогнул от неожиданности.
- А где ты был все это время? – спросила она. Строго и требовательно; но было ясно, что она едва-едва решилась задать этот вопрос.
- На Северном полюсе, - ответил он, невольно улыбнувшись.
- Серьезно, что ли?..
- Ну да. Исследовали какой-то грунт… То есть, все исследовали грунт, а я больше наблюдал за исследователями. Оброс, как они, бородой и усами, и чему-то даже научился полезному, но мы все равно друг другу не понравились. Больше не поеду.
Кивнула в знак того, что услышала, - медленно, обдумывая следующую реплику. Не придумала ничего.
Франц скорее угадал, чем увидел в глазах или услышал ее растерянность.
- А ты что здесь делаешь? все это время?
Можно было бы сказать, что жду тебя, - мелькнула мысль.
"…можно было бы подумать, что ждешь меня, но зачем я тебе сдался".
"…наблюдаю за жизнью провинции…"
"…равно как все эти люди, которые хорошие, конечно, но Лера…"
"…за жизнью пчел. Пишу книгу, читаю книгу, разговариваю с животными, рекой и ветром. Тьфу."
"…вдруг заинтересовалась тем, что здесь-и-сейчас?"
"А что я здесь делаю?"
И она сказала: Провожу каникулы.
Пауза.
В этот момент Лера знала только: нельзя ни в коем случае отпускать Франца. То есть, можно, конечно… Но не следует. Она страшно не любила задерживать людей, и чтобы ее задерживали, не любила тоже; но, с другой стороны, если бы он сейчас захотел, если бы собрался домой, то ушел бы без разговоров, махнул бы рукой и ушел спокойно.
- Я ужасно перед тобой виновата, - сказала она.
В рассеивающемся сумраке было легко говорить об этом.
- Звучит, как утверждение.
- Так и есть.
Она испугала его третий раз за утро.
- Ну…
- Хм.
…но если я пришел за ключами, а нашел здесь тебя…
- Черт. Я пытаюсь составить что-то такое, чтобы все сразу стало ясно.
- А именно?
- Что ты… если и виновата, то не очень, что обиды остались на Северном полюсе…
- Тебя же там не было.
- Был на Дальнем Востоке, что еще круче.
Улыбнулась.
- В конце концов, возвращаюсь – и вдруг нахожу тебя.
Она села на тумбочку и посмотрела на него снизу вверх.
- Знаешь, я здесь работаю перед учебой. Шесть дней в неделю, до шести вечера и до четырех – в субботу, а потом иду по улицам, иногда даже за город – благо, недалеко, - и жду, что в какой-то момент на улице покажешься, прости меня, - ты. В летнем, в сандалиях, в кепке, нестриженный. Так что не увидишь меня из-за челки. Вот тогда, думала, когда увижу тебя и не окликну, дам пройти мимо, - тогда буду свободна и наживу себе новое прошлое. Но ты был на Дальнем Востоке.
Она всегда смотрела в сторону, произнося долгие монологи, чтобы сосредоточиться только на построении наиболее верных синтаксически фраз, с синтаксисом у нее бывали проблемы; но время от времени отвлекалась и заглядывала слушателю в глаза – продолжать?
- А если совсем честно: мне хотелось оставить этому твоему призраку свой. Наверное, если бы мы с ним встретились, так бы и получилось. Я бы ушла, я бы осталась. Там, внутри, у сердца, - выгрызена пустота. Наверное – это часть, которая готовилась остаться. – Быстро: - Я уеду послезавтра.
- Но если бы я не уехал, и мы столкнулись?
- Прошла бы мимо, и с моей точки зрения все было бы… - Сдаваясь. - Ужасно.
- Знаешь, я нашел ключи.
- Где?
- В ключнице.
- Где-е?
Он показал.
- Ничего себе. Всегда думала, что это – аптечка.
- И что лечатся в этом доме счетами за газ и электричество?
Она не поленилась заглянуть и проверить. Тихо, коротко посмеялась над собой.
- Мне так непривычно.
- Привыкай.
- Больше не позволишь мне совершать необдуманные поступки?
- Что значит, что я не позволю свободному человеку…
- Франта!
- Так делают в сказках.
- Когда чудо-юдо превращается в принцессу и спрашивает, как и кем ему быть дальше.
- Я не хотел сказать, что ты – чудо-юдо.
- Спасибо.
- Я совсем не хочу, чтобы ты снова начинала так чудесить. Но ты же не будешь.
- Звучит, как утверждение.
- Я неплохо тебя знаю…
Еще я не могу без тебя жить, как и с тобой, но сейчас речь не об этом.
Мне снились сны о том, как я иду по летнему городу, а ты – навстречу, и я знаю две вещи: что ты пока меня не видишь и что ты ни в коем случае не должна меня увидеть, иначе я останусь в этом дне насовсем. Я прячусь и позволяю тебе идти дальше, как ты сейчас, ссутулившись, уходила от входа, в комнату.
Так что мы встречались, наверное, этим летом.
@темы: Лера, Франц, тетрадки Кота Романиста
-
-
28.01.2012 в 21:28*завидует*
-
-
28.01.2012 в 21:57А ты ведь - в Милан скоро?
-
-
28.01.2012 в 21:57-
-
28.01.2012 в 22:11-
-
28.01.2012 в 22:20Надеюсь в Праге добраться до Рудольфинума, вдруг еще будут билеты...
Сэмли, спасибо большое!) на самом деле, последний фрагмент меня продолжает смущать, но я не смогла представить его другим...
-
-
28.01.2012 в 23:37картинок к рассказу катострофически нехватает!не могу представить коридир и ключницу и дверь...тоесть могу, но это будут мои коридор и ключница, а хочется видеть твои...что-то криво я объясняю...нравится!очень!
-
-
29.01.2012 в 00:30Спасибо тебе!